У меня есть соперница. Мы в жестокой борьбе за внимание и любовь Дениса. У нас разные методы. Если я изо всех сил молодюсь и заигрываю, она, напротив, усиленно притворяется дряхлой. На ходу скрипит и трясется, типа давит на жалость. Не машина, а эгоистка.
В связи с этим Денис о нас сильно заботится. Например, запрещает мне прыгать на ней по кочкам, резко входить в поворот, стучать дверью. Перевес на ее стороне.
Теперь обо мне.
Я в машинах различаю только руль и колеса. До сих пор этих знаний хватало, чтобы мотаться по городу, как окаянная. Мы с машиной не в любовной связи. Она не ласточка и не девочка, я ее не тру и не мою. Мне не о чем с ней разговаривать. Мы молча ездим и слушаем музыку.
Однажды Денис отправил меня в автомагазин купить ей дворники. Что случилось с предыдущими, понятия не имею.
Захожу в этот Клондайк мужских радостей и вонючей резины. Говорю: «Дайте дворники».
Очень молоденький продавец спрашивает: «Какие?»
Я опешила: в смысле, какие??!
Он таак на меня посмотрел, пристально. Будто бабы вроде меня могут знать, какие, на хрен, бывают дворники. Они что, еще и разные?
Смотрю: справа стойка. На ней много пачек упакованных дворников — синие, желтые, разные. Оо, думаю, воот в чем дело.
Дура я набитая, что ли, купить на красную машину зеленые дворники? — пронеслось у меня в голове.
Конечно, я громко и очень уверенно выбрала: «Красные!»
По тому, как у него выпучились глаза и подкосились ноги, понимаю: что-то не то.
В радиусе шире, чем я вхожу в поворот, парень аккуратно обошел меня, выглянул на парковку. Спросил: «Тойота ваша?»
Нуу... киваю. Видите, она красная, — продолжаю настаивать я. — Значит, и дворники мне нужны красные.
Он говорит: «Рад за нее. Вам нужны от Тойоты».
Хоссподи.
Вышла оттуда под дружный хохот.
Оказалось, их подбирают по марке машин. Но это уже Денис объяснил по телефону, когда проржался.
Еду, матеря мужиков на чем свет стоит. Сами-то капусту брюссельскую от айсберга, белокочанную от голландской не отличают, и еще что-то выбражают из себя.
Вспоминаю про магазин и продукты. Заехала.
Оставила на парковке машину. Буквально на пять минут. Возвращаюсь — в ней баба сидит, чужая. Сидит на пассажирском и ест.
Ест в нашем салоне! Что у нас в семье лично мне запрещено под страхом смертной казни. Потому что, видите ли, это я засрала все двери бутылками, бумажками и пакетиками. А я в несознанке, я упираюсь: «Начальник, это не мое, мне подкинули».
Так что не то что есть — мне уже жвачку в машине развернуть не доверяют.
Вижу через стекло: она вся в крошках. Я побагровела.
Резко запрыгиваю на свое водительское. Она молча жует и смотрит. Я говорю: «Чо хотела?»
Она испуганно дожевывает. Поворачиваюсь: блин, на заднем сиденье дети сидят, прижались. Я еще громче повторяю: «Вы че здесь сидите в моей машине?»
Баба еле проглотила и прямо в лицо мне: «Потому что она наша!»
Оглядываюсь: точно, сбоку стоит моя красавица. Прямо там, где я ее и поставила.
Очень вежливо, изо всех сил держусь, чтобы не заржать. Говорю: «Да? Какая красивая у вас машина, прям как моя, так похожи, не отличить. Приятного аппетита».
А они вообще даже разных марок, просто обе красные.
Лиля Шилкина