У меня сосед есть, Дима. Худенький такой и длинненький, как верёвочка. Я его раньше не знал, хотя живу в этом доме уже двадцать лет.
А не знал не потому, что внимания не обращал, а потому, что Димы просто не было. Он недавно появился. Относительно. Потому что женился на Ленке и «пришёл в примаки». У нас так называют зятя, когда он живёт в доме жены. И к таким всегда отношение было чуть презрительное и высокомерное: ну, и что же это за мужик, который и дома своего не построил, а за бaбий счёт прохлажается!..
Презирать Диму я не могу, потому что он мне нравится.
Ленка росла всегда девкой-грoм. Была одной из заводил во всех дворовых играх, дрaлась с пaцанами, рyгалась мaтом (громко, на весь двор! Я слышал!) А когда стала подрастать, то убегала с мальчишками, с которыми вчера ещё дралась, за гаражи и там – кy-ри-ла (самoзабвенно так, в зaтяг! Я видел!)
Вот на этой самой Ленке Дима и женился.
Правда, к моменту встречи с Димой, она уже превратилась в того самого андерсеновского лебедя: стройная, сероглазая, невысокая девушка с длинными волосами.
Когда сыграли свадьбу, Наталья, Ленкина мать, съехала с квартиры и перебралась к своей матери, живущей в нескольких остановках от нашего дома, а квартиру отдала на откуп молодым, чтобы жить начинали сразу по-человечески, а не с раскладушек в девятиметровой комнате в коммуналке, где живут ещё двенадцать семей, каждая из которых в туалет ходит со своей лампочкой и своим же кружком для унитаза.
Вот и начали они…
Ленку я почти не вижу – вся в домашних делах, из дому почти не выходит. Зато Дима раз по двадцать на дню мелькает в подъезде. То он выносит мусор, то с собакой гулять выходит.
Им на свадьбу подарили щенка (это надо же придумать!) До породы там не доберёшься: длинное пятнистое тело на коротких кривеньких ножках и лихо закинутый на спину хвост. Зовут его Зельдик, и он очень горластый: малейший шум в подъезде – Зельдик тут же начинает омерзительно визжать (в азарт впадает сразу, с пол-оборота!) за дверью.
Вот из-за Зельдика мы с Димой и познакомились. Однажды они спускались вниз на прогулку, а я возвращался с работы. Зельдик, естественно, бурно выразил неудовольствие по поводу того, что по подъезду, кроме них с Димой, ещё кто-то ходит. Дима засмущался, начал говорить псу что-то строгим голосом и виновато, стыдясь за невоспитанность собаки, поздоровался со мною. Я сказал, что собак не боюсь, а Зельдик мне даже очень нравится. Дима улыбнулся обезоруживающе молодо и, сияя глазами, сказал:
— Красавец, правда?
«Красавцем» в его понимании был не я, а Зельдик. И Дима вскинул глаза на меня, чтобы услышать и увидеть от меня и во мне подтверждение своим словам…
Как вам сказать… Фантазия у меня, конечно, достаточно богатая… Но даже при сильном её напряжении я бы не смог искренне согласиться в этом с Димой.
Я что-то промямли в ответ, но с тех пор стали мы с Димой здороваться.
И с каждым днём он мне всё больше и больше нравился.
Дима водит поезда в метро. Работа, сами понимаете, у него тяжёлая. Отдыхать нужно много. Вот он и отдыхает…
В свободное от работы время он благоустраивает их с Ленкой дом: меняет двери, что-то всё время сверлит и приколачивает. Им привозят какие-то коробки, а потом Дима их выносит на мусорную свалку. Потом он ходит в магазин и, встречая меня там, предлагает донести и мои пакеты с провизией.
А некоторое время спустя я увидел, как он тащит вниз по лестнице коляску, а в руках у него крошечный свёрток. Я спросил, что это. Дима гордо поведал, что это его дочь Евгения Дмитриевна. Когда я заглянул в верхнюю, чуть приоткрытую часть упаковки, то увидел сморщенное личико красного цвета с плотно зажмуренными глазами. Евгения Дмитриевна изволили почивать, пока их восторженный родитель пытался совершить необходимый для здоровья наследницы моцион.
А спустя год они уже гуляли во дворе, и Дима держал Евгению за ручку, а другой рукой катил впереди себя коляску, в которой покоился только что народившийся Вадим Дмитриевич.
И мне казалось, что со временем Дима делается всё радостнее и радостнее, всё чаще и чаще вижу его то в подъезде, то во дворе, когда он благоустраивает жизнь своих детей и невидимой Ленки.
Однажды я спросил его, как она? И почему совсем перестала появляться?
Дима посерьёзнел сразу и ответил:
— Да мама у неё болeeт всё время. А тут ещё и бабушка cлегла. Она с работы — и сразу к ним. А мы вот с ребятами дома…
Потом глянул на вертевшегося у ног Зельдика, тот сел и тоже, как дочка, прижался к Диминым ногам. Я хотел ему посочувствовать, спросить, может, какая-то помощь нужна от нашей семьи. Но тут Дима посмотрел мне в глаза. И я увидел!
Передо мною стоял а б с о л ю т н о с ч а с т л и в ы й ч е л о в е к, который живёт своей жизнью, находится прямо внутри её течения, а не наблюдает за нею со стороны. А когда плывёшь в самОм потоке реки, то начинаешь чувствовать себя её частью…
Автор: Олег Букач
