Писатель Вадим Чекунов преподает русский язык как иностранный китайцам, сирийцам и афорамериканцам. И аккуратно за студентами записывает.
"Письменные перлы, которыми снабжают студенты — особая вещь.
1) Чем больше я изучать, тем я меньше много.
2) Я среднего телосложения: это значит - я не жир!!
3) Ломоносов — великая учёный. Толко он мог придумать такая трудная грамматика.
4) Я маленький, и он у меня тоже маленький (парень пишет о росте своем).
5) И, наконец, моё любимое, из сочинения после просмотра фильма «Брат»:
«Данила приехал в Петербург к брату-мафии. Там он встретил трамвай Свету и полибил, но брат мешал им любить друг друга.»
Занятие по фонетике.
На доске — известное с детства: «Шла Саша по шоссе и сосала сушку».
Студенты — шесть китайцев и один турок, пробуют повторить.
У турка со свистящими и шипящими никаких проблем, быстро освобождается и роется в словаре.
Китайцы худо-бедно тоже справляются с любительницей сушек. Но особенность их менталитета — всему нужен буквальный перевод.
— Что это — «сосала»? — спрашивает одна китаянка меня.
Турок водит пальцем по страничке словаря и зачитывает вслух:
— Сосать, отсосать, подсосать, высосать!
Изумлённо поднимает брови и уважительно цокает языком.
Это тебе не турецкое «шургум-бургум бердык-кирдык». Это — русский язык.
Группа корейцев готовится писать изложение по тексту «П. И. Чайковский». Внимательно читают текст, выписывают незнакомые слова.
— Всё понятно в тексте? — спрашиваю.
Кивают — всё понятно. Начинают писать.
Минут через десять вижу — шепчутся о чём-то.
— Что такое?
— Одно слово не понимаем. В словаре нет.
— Какое слово?
— «Чайковский».
— Я обезьяна сделаю, — говорит мне другой иранец. — Верите? Ведь если я сказал — обезьяна, значит — я обезьяна.
На всякий случай не спорю с чернявым бородатым мужиком. Ему виднее.
Лишь потом доходит, что он обещает о б я з а т е л ь н о сделать домашнее задание.
Сижу в методкабинете, листаю газетки.
Вбегает преподавательница, из пожилых.
— Боже! — кричит. — Он меня убьёт!
Из коридора доносятся чьи-то вопли.
Прислушиваюсь.
«Я ни девичка!!!» «Я ни девичка! Ни девичка! Я! НИ!! ДЕ-ВИ-ЧКА!!!» — надрывается кто-то мужским голосом.
Выясняется, что студент-сириец не сделал домашнее задание. Объяснил, что просто забыл. На что бабулька-коллега, не задумываясь о последствиях, хмыкнула: «Ну, память-то девичья, да, Саид?»
Мужик-мусульманин этого не перенёс. Выпучил глаза, изошёл пятнами и принялся орать. — Я ни девичка! Я мужчина! Ни девичка! Ни девичка!
Никакие попытки объяснить, что просто идиома такая, успеха не имели. Так и орал, пока самому не надоело. Стоял в полуприседе, сжав кулаки, и орал.
Горячий и гордый народ.
«Сибаритки».
Загадочное слово, которое очень любил один пожилой японец. На старости лет вдруг проникся интересом к России, бросил жену и детей, приехал в Москву.
Носил зимой и летом сандалии на босу ногу и жиденькую косичку седых волос на голове.
«У меня сибаритки» — сообщал он каждое утро вахтёру, всем встреченным по пути преподавателям и своей группе.
Вахтеры его не любили. Мало того, что японец пугал непонятными «сибаритками», так он ещё трижды мелко кланялся им при входе.
Старички-охранники нервничали, не зная, куда деться и как отвечать.
Наконец кто-то догадался. «Как ваши дела?» — задали японцу контрольный вопрос. «Сибаритки!» — последовал ответ.
«Всё в порядке» просто у человека было. Всё в порядке.
Зимняя сессия.
Огромный, выше двух метров, чернокожий студент сдаёт экзамен по языку специальности — география.
Стоит перед комиссией у доски с картой мира. Волнуется.
— Болша часта баверхнасти зимыли пакырыта вада. Вадами. Брастите, вадой.
Комиссия понимающе кивает.
— Набрымер, ыздеси накодытса Сивэра-лидавытный акиан.
Африканский гигант водит указкой по верхнему краю карты.
— А скажите... — раздаётся дребезжащий голосок председателя комиссии, пожилой доцентши.
Негр испуганно таращит глаза и замирает.
Старушка-доцент роется в ведомостях.
— Скажите, пожалуйста... — бормочет она, отыскивая имя студента.
Находит.
Студента зовут Муддака Бартоломэо Мариа Черепанго.
— Скажите, — решает обойтись без имени председатель комиссии. — А почему этот океан называется именно так — Северный Ледовитый океан?
Негр с минуту думает, разглядывая карту, потом переводит свой взгляд на окно.
За окном метель. Мрачные январские сумерки. Ночью обещали минус восемнадцать.
Большие, слегка желтоватые глаза печально смотрят на комиссию.
— Бадаму то иму холана. Очин холана."
