Комната смеха

[Nataшa]

Инопланетяне

Картина первая

Норвежское море. Большая дизельная подводная лодка Б-34, прячась от «Орионов», в подводном положении возвращается из автономки в родную базу Лиинахамари. Четыре часа утра. На вахте смена старпома. Под водой жарковато, поэтому форма одежды на лодке - «разуха» - одноразовые трусы и футболка из тонкой хэбэшной ткани, в народе - «марлевки».

Пресной воды запас ограничен, на помывку ее не дают, поэтому помыться удается только в надводном положении забортной водой идущей на охлаждение работающих дизелей. Волосы такой водой не промоешь, поэтому стригутся все в основном налысо. Чистоту тела поддерживают протирая его тампонами со спиртом, которые ежедневно выдаются доктором. Побриться тоже затруднительно. Если не пользоваться после бритья одеколоном то будет раздражение, а если попользоваться - то в отсеке будет стоять запах до следующего всплытия и проветривания.

Старпом балдеет от Аллы Пугачевой, поэтому в центральном, разгоняя сон вахтенным, уже в который раз негромко орет осточертевшая всем, кроме старпома певица. "Эй вы там, наверху..." Старпом считает эту песню очень актуальной.

Наверху куча целей, норвеги промышляют треску. Из-за каждой менять курс, нет смысла.

Внезапно лодка замедляет ход и почти останавливается. Боцман докладывает о дифференте на нос. Старпом командует полный назад. Эффект тот же. Дифферент на нос растет и близок к аварийному. Аварийная тревога. Заспанный командир, влетевший в «центральный» из второго отсека командует аварийное всплытие. Продуваются цистерны главного балласта. "Аварийной партии построиться в 4-ом отсеке".

Картина вторая

Мирный норвежский рыболовный сейнер глубоководным тралом ловит камбалу.
Полярный день, в четыре утра светит солнышко. Идиллия.
Внезапно на динамометрах тралов (ставятся для определения нагрузки на трал и соответственно - количества выловленной рыбы) нагрузка резко возрастает. Первая реакция - "Во, блин, поймали!". Динамометры зашкаливает. Трал начинает тащить судно на глубину, корма погружается, нос почти вертикально задирается вверх. На судне паника.

Внезапно в нескольких сотнях метров от судна из глубины появляются огромные пузыри воздуха и из воды, как пробка из бутылки, вылетает «хер знает что», высотой с 3-х этажный дом. Из этого «хер знает чего» вылезают лысые, бородатые мужики в трусах и с топорами, рубят сети, зацепившиеся за ограждение рубки и гидроакустический «петух» на носу, потом так же молча залезают назад, и, здорово булькнув напоследок, это «хер знает что» исчезает.

Не знаю, поверили ли «норвеги» в инопланетян, но никаких «нот» после этого не последовало, хотя седых волос у них наверняка прибавилось.

[Кнопа]

 

[Sunset Shimmer]

— вы меня пропустите? мне только спросить.
— это очередь к ясеню, тут всем только спросить

[Мурка]

— вы меня пропустите? мне только спросить.
— это очередь к ясеню, тут всем только спросить

[Каролинка]

Недавно встретил тролля. Настоящего, с большой буквы. Но не того, который горный и из Норвегии, а того, который троллит.

Дело было так. Иду по промзоне, мимо офисного центра, из склада переделанного. Тротуар снегом засыпан по колено, на улице машины в два ряда припаркованы. Все мысли о том, как бы не грохнуться и не сломать чего-нибудь. Слышу впереди крик – у припаркованного дорогого внедорожника, блокированного какой-то ржавой помойкой, непонятно как здесь взявшейся, скачет тётка и орёт в мобильный дурным голосом, что да, документы какие-то сверхважные получила, но вовремя привезти не сможет, т.к. «какая-то долбаная тварь своё ржавое ведро поставила так, что ей не выехать». Это в переводе на более-менее литературный русский язык, то, что на самом деле лилось в эфир, повторить письменно стесняюсь.

Подхожу к ней, и вдруг откуда-то сбоку появляется мужичок, одетый, так скажем, не очень. И к этой даме:

- Девушка, - говорит, - зачем вы так. Я, как вас увидел, сразу оделся и к машине, отогнать, чтобы вы выехали. А вы такое в мой адрес. Не буду я с машиной ничего делать, пойду домой, пообедаю, живу тут недалеко. Вернусь, вы извинитесь за «козла вонючего», «у*бка п*здопаскудного» и проч. Тогда и поговорим. Ждите.

Тётка заткнулась, будто её выключили. А мужичок дальше пошёл, бодро так. Я за ним. И правильно, потому что тётка в состоянии комы пребывала недолго. Секунд через пять сзади снова раздался крик и мимо меня пролетел кусок льда размером с лошадиную голову. Если бы не мимо, я бы это не писал… Но мужичок был уже далеко. Сзади раздавались странные звуки, похоже у тётки в машине была бейсбольная бита.

Мужика я догнал на автобусной остановке.

- Не боитесь, что она машину вам разобьёт?

- Машину? Какую? - взгляд его был полон недоумения, потом он сообразил, в чём дело. - А, это вы про эту бабу крикливую? Не, нет у меня никакой машины, не моя это.

И уехал на автобусе. А я остался. Маршрут был не мой.

[Sve4ka]

 

[Snarkolove]

 

[Каролинка]

Вечер того предыдущего дня я провела на улице, прыгая как сумасшедшая на морозе с криками "Ура!" под окнами роддома, где моя сестра только что родила первую, тогда еще, мою племянницу. Утром обнаружился закономерный результат зажигательных танцев под холодную водку - пропал голос. Не было ни хрипов, ни шелеста ни шепота. "Звуковое устройство отсутствует". А хуже всего было то, что мне надо было ехать в Управление железной дороги. Я вела там проект реконструкции диспетчерского центра железных дорог всего края и каждый день, к 8 утра, ходила туда как на работу, чтобы потом в 9 докладываться уже своему начальству о том, как идут дела на таком важном и ответственном объекте. Тот кто связывался с железной дорогой знает, что это особенный мир - полувоенная организация, где в начальниках женщины, только в бухгалтерии. А мне двадцатипятилетней там вообще было попросту страшно. Утрешние каждодневные планерки у зама главного инженера проходили обычно в следующем виде: за длинным столом в огромном кабинете сидели здоровые мужики, а во главе восседал Сам ЗАМ! И где-то у его правого локтя скромно отсвечивала я. Вопросы по реконструкции были на повестки дня обычно последними, поэтому я старалась не выходить из тени кресла, в результате чего народ вообще забывал о моем присутствии, ну и в выражениях не стеснялся. А тут такая подстава - как теперь разговаривать с ними? Придя пораньше, я робко постучала к заму в кабинет и войдя попыталась на пальцах объяснить, что у меня пропал голос.

- Что, голос пропал? Совсем? Не переживай, сейчас вылечим.-и с этими словами достает из шкафа бутылку коньяка - Коньяк знаешь как хорошо помогает. Ну-ка, быстро рюмку выпей и на, конфеткой закуси.

Деваться некуда, опрокидываю рюмку и все совещание сижу молча стараясь дышать "в себя", чтобы не спалиться. После совещания иду в отдел диспетчеров забрать последние их указания. Смутно предвижу трудности, но работа требует, поэтому стараюсь сбежать от туда побыстрее, пока они ничего не поняли. Не прошло!

- Что, голос потеряла? Ай-я-яй! Давай мы тебя сейчас вылечим!.. И достают бутылку коньяка. Протесты не принимаются, дверь закрыта, вариантов не остается. Занюхиваю очередным лимоном и бегу в свою контору, чувствуя, как мне уже хорошеет на вчерашних дрожжах, а время 9 утра. Не успеваю даже раздеться, как вызывает директриса к себе с докладом. Объяснять "на пальцах" уже не рискую, поэтому стараюсь просто кивать головой.

- А ты что молчишь? Заболела? Голос пропал? Дак как же ты будешь работать? - спрашивает директриса и ... достает бутылку из тумбочки. А я стою и думаю, что теперь я сегодня уже точно работать не буду.

[Sunset Shimmer]

Как быть позитивным в стране, где ещё в детстве в школе у тебя был такой предмет, как ОБЖ, на котором тебя учили выживать? И, помните, на ОБЖ не задавали домашнего задания, потому что если ты пришёл на урок, то ты уже как бы его выполнил.

[Snarkolove]

Каролинка, Леди Винтер, 

[Snarkolove]

[Sunset Shimmer]

 

[Sunset Shimmer]

У каждой женщины должно быть маленькое черное платье. У меня тоже есть черное платье и оно мне маленькое.

[Nataшa]

Александр Ширвиндт о возрасте

«В нашем возрасте (от 75-ти и выше) ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать.

Я столько раз бросал курить, но ни к чему хорошему это не привело. Возвращался обратно к этому пороку, пока сын, которого я очень слушаюсь и боюсь, не сказал: «Всё, хватит».

А потом меня навели на замечательного академика, предупредив, что он никого не принимает, но меня откуда-то знает и готов побеседовать.

Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов.

Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет. По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра I, от Навуходоносора… И сидит академик в золотых очках.

– Сколько вам лет? – говорит.
– Да вот, – говорю, – четыреста будет.
– Мы, значит, ровесники, я младше вас на год.

Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: «Умоляю, уберите». Мне это уже понравилось. Заглядывать в досье не стал. «А что у вас?» Я говорю:
– Во-первых, коленки болят утром.
– А у меня, наоборот, вечером. Что еще?
– Одышка.
– Ну это нормально.
– Я стал быстро уставать.
– Правильно. Я тоже. В нашем возрасте так и должно быть.

И я успокоился. Раз уж академик медицины чувствует себя так же, как и я, то о чем тогда говорить? На прощание я сказал, что бросил курить.

Он посмотрел на меня через золотые очки:
– Дорогой мой, зачем? В нашем возрасте ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. Доживаем как есть.

Я поцеловал его в грамоты и ушел.

Гений! А если бы он стал читать мою мочу…»

[<Σ>]